КиноБизнес изнутри с Ренатой Пиотровски: интервью с генеральным директором студии «Паровоз» Антоном Сметанкиным

Впервые в сериальное производство я погрузился, когда работал в компании «Леан-М»: после сериала «Солдаты» они запускали несколько проектов сразу, и меня позвали работать над сериалом «Петя великолепный».

Мой опыт всегда лежал в сфере производства, а не в поиске финансирования, сценариев и партнеров. Благодаря ему я стал исполнительным продюсером. Но в нашей стране свои правила: на самом деле мы линейные продюсеры, то есть люди, которые считают бюджет и отвечают за его соблюдение и реализацию. Линейный и исполнительный продюсер — это две разные профессии на Западе, но мы занимаемся этим всего-то лет 20, мы все — бывшие телевизионщики, а тогда не было никаких продюсеров. Какие-то продюсеры, зачем они нужны? Ну, ладно, давайте возьмем одного, но зачем нужен линейный? Это только сейчас мы постепенно выходим на понятные общемировые рельсы.

Из своих проектов я очень люблю фильм «Жажда», мне кажется, это недорогой, но очень искренний и важный фильм. И я благодарен, что мне выпала возможность над ним работать. Было здорово сотрудничать с Димой Тюриным, он делает очень хорошее кино. Я обожаю все свои телевизионные проекты, потому что они все — про людей. Реалити-шоу — это вообще очень душевная история для редакторской группы, для команды, для участников… У меня таких человеческих историй много было — и «Голод», и три сезона шоу «Ты супермодель».

На Олимпиаде в Сочи я был директором по реквизиту и костюмам. Я пришел, когда до церемонии Открытия оставалось 2,5 месяца — и это, наверное, важнейшее мероприятие в моей профессиональной жизни. Даже рядом постоять было круто, а уж поучаствовать — удовольствие, совершенно ни с чем несравнимое. Было очень много работы бок о бок с большими знатоками своего дела, менеджерами Андреем Насоновским и Ириной Прохоровой. Я отвечал за то, чтобы все костюмы и реквизит присутствовали в кадре. Структурно это была очень непростая вещь: мы работали с большим американским подрядчиком и русской командой художников по костюмам, с Катей Котовой и ее соратниками.

Административную часть обеспечивала полностью российская сторона. В процессе подготовки шоу было много хитросплетений, потому что американцы привыкли работать совершенно по-другому — со своими подрядчиками, со своими бюджетами. Мы с утра до ночи непрерывно бегали в огне, так как далеко не все пожелания совпадали с возможностями. Для меня это был уникальный опыт.

Я до последнего был в Москве: упаковав последнюю машину с костюмами Анны Нетребко и других солистов, танцоров, вообще всех наших великих людей искусства, ночью поехал на Арбат в «Евросеть», купил там мобильный телефон и положил его в одну из коробок с вещами — чтобы отслеживать ее местоположение. И в итоге с этой машиной случилось все, что могло случиться: она застревала, ломалась, попала в страшный снегопад — и Константин Львович Эрнст звонил губернатору Краснодарского края и просил выделить полицейских, которые бы машину нашли и вызволили. Все это — яркие воспоминания.

Олимпиада — это школа. С одной стороны, любое большое событие строится из множества маленьких кирпичиков, а с другой стороны, я видел на каждодневных летучках с Константином Львовичем в Сочи, как решения и действия одного человека могут повлиять кардинальным образом на результат. Как у тебя нет шоу — а через неделю оно у тебя уже есть. Когда у тебя нет вертолета — а через день он прилетает. У тебя на глазах рождается самая крутая церемония за историю Олимпийских игр — благодаря работе команды и благодаря воле, умению управлять и видению одного человека, который отвечает за церемонию и который эту команду собирает и направляет. Больше такого великого опыта у меня не было.

Когда мы вернулись после Олимпиады, мой товарищ, а теперь партнер Женя Головин, с которым мы познакомились в 2010 году на производстве первого в моем опыте анимационного сериала «Тайна Диона», и его друг Вадим Воля, сказали, что есть запрос на производство мультиков. Объем работы был большим, нужно было организовывать студию. Мы должны были предоставить заказчикам наше видение бюджета студии и бюджета проектов. Женя — человек-оркестр, креативный, административный, но тут подразумевалась очень масштабная административная часть — и он позвал на помощь меня.

Между моментом разрушения советской структуры производства анимации и становлением анимационной индустрии, какой мы ее знаем сейчас, существовала пропасть в 20 лет. Когда я работал на моем первом анимационном сериале «Тайна Диона» в 2010 году в студии «Первое поле», в России было невозможно производить анимационные сериалы — не было ни студий, ни людей. Поэтому мы выстраивали интересную схему сотрудничества с китайским аутсорсом, много жили и работали в Китае. Тогда Женя Головин был одним из режиссеров, а я был продюсером, отвечающим за производство, хотя для меня мультики были совершенно новым делом. Мы занимались этим анимационным сериалом два года, а потом проект закрыли по решению генеральных продюсеров, хотя, на мой взгляд, можно было продолжить и довести его до результата.

Самые громкие мультфильмы студии — это «Ми-ми-мишки», «Сказочный патруль» и «Лео и Тиг». Сейчас самый большой наш бренд с коммерческой точки зрения — это «Сказочный патруль». Наш нынешний успех — заслуга двух человек со стороны студии: Жени Головина как продюсера и человека, ведущего режиссуру, и нашего главного автора Маши Парфеновой. А со стороны канала это, конечно, генеральный продюсер телеканала «МУЛЬТ» Татьяна Алексеевна Цыварева, которая берет из наших предложений все лучшее, перспективное и доводит наши идеи до ума, чтобы они точно понравились зрителю.

Мы инвестируем большой процент прибыли в создание условий, в которых работаем, в технологии, без которых невозможно делать хорошие мультики и соответствовать времени и рынку — не только нашему, но и иностранному.

У нас в эфире практически нет детского телевидения. Есть один федеральный детский телеканал — «Карусель». Еще есть «МУЛЬТ», ставший главным конкурентом Каналу Disney. Он появился благодаря «Цифровому Телевидению», нашему главному партнеру и совладельцу студии. Все остальные каналы либо иностранные, либо значительно меньшие по аудитории. Поэтому у нас почти нет данных об аудитории мультфильмов и о том, как дети их смотрят. Можно сказать, что при каждом запуске анимационного проекта идем ва-банк, ведь последнее слово всегда остается за зрителем. Однозначно предсказать успех ни в кино, ни в анимации невозможно.

Наш мультфильм «Сказочный патруль» уже несколько лет как самый главный российский сериал: и по рейтингам, и по деньгам на лицензионном рынке, и по любви аудитории, что доказывают всевозможные зрительские премии. Во вселенной этого мультсериала есть, куда расти, на чем строить франшизу, о чем снимать будущие серии. Проект сейчас находится в стадии бурного роста в отношении контента: мы запустили спин-офф «Сказочный патруль. Хроники чудес». На мультфильм обращают внимание наши зарубежные коллеги. Русская душа интересна иностранным зрителям.

Наш офис — это свобода. Я не понимаю, зачем строить офис иначе. Почему нельзя с собакой прийти на работу, например? У нас можно. У нашего руководителя R&D-отдела собака огромного размера, милейшее животное — очень тихое, сидит под столом, и иногда, когда она говорит «гав», весь отдел радостно подпрыгивает. (Смеется.) Очень страшно — но я не понимаю, почему нельзя прийти с собакой если она никому не угрожает. Еще у нас живут две кошки. А также птички и улитки. Сотрудников это не отвлекает. Люди — не машины, они не могут, как станок, с девяти до шести находиться в состоянии максимальной эффективности. Они устают, порой хотят побыть одни, подумать, просто переключиться. К счастью, мы нашли идеальное место, в котором удобно расти с точки зрения инфраструктуры, в рамках одного здания, не переезжая и не бросая сделанное ранее.

У нас в офисе четыре кафе и два спортивных зала. И бегающие по коридорам дети. А куда их девать, если в саду карантин, а ребенок еще не в том возрасте, когда его можно оставить одного? Да, человек может остаться работать из дома, но это не всегда и не для всех эффективно. Поэтому у нас можно приводить детей на работу. Можно иногда даже жену взять, но в карантин один наш коллега приходил с супругой или с девушкой — и она ему сильно мешала. (Смеется.) Запретов нет, все проверяется на практике. Потому что в первую очередь мы считаем, что человек, который делает работу, за нее и отвечает, и если он берет на себя смелость кого-то привести, он отвечает за то, чтобы это ему не мешало. А уж если потом оказывается, что дело не идет, мы сотруднику аккуратно — то есть в лоб! — говорим, что так не надо. (Смеется.)

В эту студию вложено сердце моей жены Марианны: все эти дизайны согласованы ею, все эти цветы, каждая деталь здесь — ее заслуга и ее находка. В силу ограниченности бюджета мы занимаемся обустройством сами — в том числе привозим какие-то вещи из командировок. Вот эти искусственные цветы — из Таиланда, а вот этот диван куплен на распродаже ресторанной мебели. Все это — вложенное время и любовь.