Директор Музея стрит-арта Татьяна Пинчук — о трендах в уличном искусстве, новой культурной географии Санкт-Петербурга и ярмарке SAM FAIR

— Цены на билеты явно не окупают потребности музея. Как вы справляетесь?

— Сдаем музей в аренду под различного плана ивенты или съемки — от крупных фестивалей, форумов, конференций, корпоративов до небольших камерных презентаций новых авто, показов модных коллекций или даже свадеб и детских дней рождений. Плюс делаем внешние проекты с разными брендами и девелоперскими компаниями. Из последних — проект с S7 Airlines, в рамках которого мы расписали ливрею одного из самолетов авиакомпании.

— Вы находитесь на территории действующего завода слоистых пластиков, при этом именно пластик — серьезная угроза экологии. Не противоречит ли это современной философии — эко, sustainability, возобновляемость ресурсов?

— Пластик, о котором вы говорите, — это полимерный пластик, из которого делаются полиэтиленовые пакеты, бутылки. Этот пластик действительно представляет огромную проблему и угрозу для экологии — но к нам он не имеет никакого отношения. HPL-пластик, который производит завод слоистых пластиков, — это high pressure laminate, то есть ламинат, сделанный под высоким давлением. HPL-пластик делается из бумаги, спрессованной при высокой температуре. Это очень редкий нишевый материал, дорогой в производстве и используемый для внутренней и внешней отделки фасадов зданий и в транспортной промышленности. На заводе нет абсолютно никаких выбросов. Завод покупает бумагу, пропитанную смолой, у финского производителя, закладывает ее в пресс и сжимает — и на выходе получается монолитный материал.

— Первый заместитель председателя комитета Госдумы по жилищной политике и жилищно-коммунальному хозяйству Сергей Пахомов считает, что российским уличным художникам надо дать возможность свободно самовыражаться, но только в определенных местах. Получается, уличный художник должен спрашивать разрешение на право творить. Как вы относитесь к этому?

— Положительная тенденция налицо: чиновники обращают внимание на уличных художников, стараются организоваться места, где можно рисовать легально. Но уличные художники вряд ли станут ограничивать себя такими официальными пространствами — потому что для них важна свобода самовыражения.

— Петербург находится под охраной ЮНЕСКО — стрит-арту тут трудно выжить. При этом закрашенное изображение Бродского все же восстановили. Нет ли тут противоречия? Особенно если учесть, что уличных художников власть по-прежнему считает вандалами.

— Граффити с Бродским не восстановили на том же месте — потому что это стена, находящаяся в ведомстве школы, и школа должна будет платить штраф. Изображение Бродского воспроизвели в труднодоступном месте на крыше — его там немногие увидят, но и вряд ли закрасят. Так или иначе, в Петербурге действительно сложно работать в центральных районах города, много объектов культурного наследия, в то же время иногда чиновники находят пути сотрудничества с уличными художниками — в том числе в рамках каких-то праздников и мероприятий, даже в центре города. Проблема в том, что все спорные моменты разрешаются не с помощью кураторской комиссии, составленной из людей со знаниями и репутацией в этой сфере, а на уровне чиновников. Например, именно так было с работой Паши Каса «Хармс» на улице Маяковской — кто-то взял это под личный контроль, и работу сохранили. А чтобы с каждым новым инцидентом не случался скандал, нужна художественная комиссия по этому вопросу.

— Насколько Питер вообще дружелюбен к стрит-арту? Какие города страны в топе — где активно развивается уличное искусство?

— Питер довольно дружелюбен к стрит-арту — особенно, если сравнивать с Москвой. В Москве работа не провисит и пары часов — хотя бы просто потому, что активнее работают коммунальные службы. В Питере скорее делают генеральные зачистки перед праздниками — например, перед 9 Мая, Днем морского флота или перед экономическим форумом. А по мелочи — нет. Но порой работа в Питере может просуществовать и год. Мне кажется, чем беднее регион и чем дальше он от Москвы, тем свободнее в нем живется стрит-арту. Нижний Новгород гремит! Наша выставка в Музее стрит-арта под названием «Ау», посвященная теме волшебного сказочного лета и альтернативной реальности, сделана нижегородским куратором, и в ней участвовала большая банда нижегородских художников, целый десант! В Нижнем Новгороде в этом году было несколько фестов уличного искусства и даже фестиваль NFT-арта, кроме того, художники стараются разными способами привлечь внимание администрации и всей страны к уникальной деревянной архитектуре города. Также активная стрит-арт-жизнь в Екатеринбурге, в Тюмени, в Самаре.

В целом, уличное искусство становится все более популярным, и на фоне общего тренда на благоустройство и развитие городской среды востребованность стрит- и паблик-арта стремительно растет. И это радует. Причем раньше художники и кураторы из регионов приезжали в города-миллионники, чтобы в каком-то смысле получить «культурную прививку» и вернуться с полученным опытом назад, чтобы организовывать собственные фестивали, выставки, отдельные институции. Сейчас регионы живут самостоятельной жизнью — насыщенной, самобытной, вполне питающей собственную культурную аутентичность. Во многом это связано с открытым доступом к виртуальному опыту — можно включиться в дискурс, находясь где угодно. И это тоже радует.

— Существует ли понятие трендов в уличном искусстве?

— Сейчас художники самозабвенно движутся в сторону диджитала — причем даже те, кто работает в очень традиционных медиа. В мире токенов и на NFT-площадках можно встретить и винтажное контемпорари, и технологический супер-фреш, и даже Пэрис Хилтон. Все известные стрит-арт-художники России сделали на разных площадках свои дропы. Например, на днях у московского художника Кости Zmogk случилась очень достойная сделка: он продал свою работу за 10 эфиров — а это почти два миллиона рублей (!) — на площадке Rarible. Такой же ажиотаж сейчас развернулся в области дополненной реальности, без которой не обходится ни одна выставка: как только технология становится более или менее доступной, художники начинают активно применять ее в разных проектах. И это основа развития культурного производства в принципе, особенно с учетом того, что оно все больше срастается с другими областями, «монокухня» становится, скорее, редкостью. В общем-то, это ожидаемо, потому что современный художник должен использовать современные средства и говорить на современном языке, а современный язык — это язык TikTok.

Еще один долгоиграющий тренд: бренды по-прежнему активно сотрудничают с уличными художниками и создают разного рода коллаборации — мы за это лето сделали три проекта. Например, с Audi в Санкт-Петербурге мы реализовали прекрасный проект: пресс-тур федеральных журналистов по презентации нового А3 прошел в формате автомобильного тура по постоянной экспозиции музея. Почему бренды идут в стрит-арт? Вообще, сложно представить себе искусство более «медийное», чем уличное — когда пространством твоего диалога со зрителем становится сам город. Галерейные художники всегда вступают в диалог с ограниченным количеством посетителей — с теми, кто заведомо в эту галерею, собственно, пошел. Институции сильно ограничены людьми, которые изначально лояльны — с улицей совсем другая история, потому что твой оппонент, твой зритель и аудитория — буквально каждый прохожий. И тут разворачивается совершенно другое пространство возможностей. Поэтому, к слову, музеи по всему миру активно обживают территорию паблик-арта — особенно после пандемии.

И третий тренд — это, конечно, феминизм и вообще всевозможная антиколониальная повестка в ее разнообразных проявлениях. Опять же, нет пространств, которые могли бы так четко артикулировать актуальный климат — политический, социальный и так далее, — как улица: она отражает буквально все, что происходит. Со мной, например, недавно приключилась забавная ситуация на феминистическом поприще: я участвовала в одной конференции, посвященной паблик-арту, и выступала там со своим докладом. Конференция была организована при поддержке Министерства культуры. И после моего выступления одна шведская художница из зала сделала замечание, суть которого состояла в том, что в моей презентации не было ни одного кейса с женщинами из стрит-арта. При том, что в панельных дискуссиях, к примеру, совсем не было мужчин. Я в тот же день написала длинный пост в Facebook и попросила подписчиков поделиться любимыми деятельницами уличного — набрался целый список. Естественно, я не думала ни о каких гендерных вопросах, когда готовила презентацию — я отбирала проекты, которые считаю значимыми вне зависимости от того, какого автор пола. Но сложно отрицать, что эта тема сейчас на повестке, если доходит до таких комментариев на профильных конференциях, где никто не руководствуется вопросами пола. Недавно, кстати, в музей обратился крупный бренд одежды, один из ведущих массмаркетов, с запросом на коллаборацию именно с уличными художницами. В наших выставках всегда много художниц — в «Ау», например, участвуют и Полина Осипова, и Ксюша Ласточка, и Дарья Правда. Куратор — Майя Ковальски. В предыдущей — «Убежище» — вообще большая часть состава, мне кажется, была женской. В постоянной экспозиции только за последний сезон появились работы Нади Опалинской и Оли Парамоновой. Но мужчин зачастую больше — просто потому что в стрит-арте парни встречаются чаще. Очень не хотелось бы, чтобы это было какой-то определяющей стороной, потому что какая разница?

— В одном из выступлений вы сказали, что Музей спасает мир современного искусства от перенасыщения информацией. Каким образом?

— Главное преимущество стрит-арта — его смертность. Экосистема искусства сегодня такова, что нарочито низкое качество произведений (их готовность буквально развалиться в любой момент, такой тренд современного «арте повера») тем не менее не решает вопрос их ухода и только создает хлопоты реставраторам, которые должны придумывать, как спасать непрочность. Наверное, все знают историю о забальзамированной акуле Херста, которая не просто дорогая, но и очень тягостна в «содержании», она требует ухода и обновления достаточно часто. Так вот, уличное искусство, в отличие от студийного, не претендует на вечную жизнь и заведомо от нее отказывается. Мы в Музее стрит-арта уже шесть лет каждый год делаем новую выставку, закрашивая всю предыдущую экспозицию. Шесть слоев уличного искусства — такая своеобразная ода времени и его шествию. Уничтожая стрит-арт, мы сохраняем его природу. В принципе, на этой волне сегодня растет маркетинг впечатлений, который ориентирован не на продукт, но на чувство. Вот, например, Instagram Stories удаляются через 24 часа — тоже чтобы не перегружать интернет информацией, потому что самые важные моменты люди постят к себе в ленту. Поделился — и забрал назад, из ниоткуда в никуда. И наш принцип такой же. В постоянной коллекции мы сохраняем шедевры, а во временной экспозиции все работы по-настоящему временны. Именно поэтому для меня стрит-арт — один из самых живых видов искусства. И вокруг него нет лишнего пафоса: вот работа — а вот ее уже нет.

— Музей стрит-арта ежегодно проводит ярмарку SAM FAIR. можете назвать имена художников, которым вы буквально дали «путевку в жизнь»?

— На нашей ярмарке современного искусства SAM FAIR участвовало очень много начинающих художников, которые после ярмарки стали действительно активно выставляться. Ярмарка для многих — стартовая площадка, трамплин. Кроме того, на ярмарке художники знакомятся друг с другом и договариваются о совместных проектах. Наша ярмарка — коммуникационная платформа для этого профессионального сообщества. Среди наших открытий — петербургский художник Максим Савва, до нас он нигде не выставлялся, а на ярмарке все работы раскупили — и ему сделали предложения сразу несколько галерей — галерея с площадки White Cube и питерская Didi Gallery. Или художница LotaLota, которая занимается керамикой — теперь она выставляется в «Гараже»! Лера Кузнецова, Вероника Ивашкевич, Андрей Андреев — все они продавались у нас на ярмарке по цене до 10 000 рублей, а теперь они в топовых галереях страны, про них пишет глянец, они — настоящие звезды. И мы этому рады — в этом и есть наша цель: демократичная ярмарка, развевающая миф, что современное искусство — это только для богатых.

— Можно ли сравнить SAM FAIR с Cosmoscow? Когда состоится ближайшая ярмарка и что от нее ждать?

— Я бы не стала нас сравнивать. Наши участники — это не галереи, а сами художники, на стенде художник представляет себя сам. Для посетителя это возможность и увидеть и купить работы, и пообщаться лично с художником, контакт с автором — это то, чем ценна наша ярмарка. И, конечно, наша ярмарка сильно более демократична: цены у нас от 500 рублей до 50 000, и по сути каждый может найти здесь что-то для своей коллекции. Мы — affordable art fair, ярмарка доступного искусства. А еще наша ярмарка в хорошем смысле маргинальная! (Смеется.) Трешовый формат — стенды из паллет, хаос в хорошем смысле слова, промзона, перформансы, дискотеки — и никакого светского формата, гламура и красных дорожек, вместо него — щебень и холод. Ярмарка обычно проходит в начале октября, но в этом году, к сожалению, она не состоится, так как большая часть команды сейчас физически находится не в Петербурге.

— В Музее весной был реализован новый проект медиа-хаус, расскажите об этом подробнее?

— Медиа-хаус — это наш сознательный шаг в сторону какого-то сближения со зрителем, попытка говорить на одном языке и показать, что крупные музейные институции — это как минимум весело, а потом уже идут большие смыслы, доступные каждому. Принцип проекта похож на TikTok-хаус: блогеры живут в одном пространстве и создают об этом контент, параллельно устраивая коллаборации и раскрывая новые форматы. Только мы пригласили их в резиденцию, где в это же время жили и работали художники — в самый горячий сезон подготовки к летней выставке «Ау». То есть получилось такое реалити-шоу на территории действующего завода, где десятки художников работают над масштабным монтажом, кто-то что-то красит, носит, разъезжают строительные машины, и посреди этого всего десяток медийных авторов, которые весь процесс освещают своей аудитории. Кажется, это огонь. Причем мы собрали команду из блогеров, которые нравятся нам самим, и как-то так получилось, что в основном это создатели мемов и прочего жизнеутверждающего контента. Такова, видимо, жизнь в культуре: нужно себя поддерживать вечерней порцией мемов, и мы решили построить на этом коммуникационную стратегию выставки. Потому что мемы любят почти все, это такое единое примирительное поле. Ну и сам стиль музея, наша политика сильно располагают к таким спецпроектам. Выставки в традиционных музеях собираются по одному принципу: привезти уже созданные работы в одно пространство, придумав для них какое-то экспозиционное решение. А у нас все работы создаются прямо здесь и сейчас — и посмотреть на это действительно интересно, потому что это живая жизнь. А еще в следующем году музею исполняется 10 лет — и мы разрабатываем юбилейную программу, ждите новостей!

— Есть пример: в Майами за 10 лет старый складской и промышленный район на задворках с приходом вольных художников стал мировым центром граффити, настенной живописи и стрит-арта. Насколько у нас появление вашего музея смогло изменить пространство вокруг? И что хорошего такие проекты несут простым гражданам — художникам и зрителям?

— Музей стрит-арта является локомотивом культурной жизни Красногвардейского района города — промзоны с большим количеством трасс. За 10 лет нашего существования район заметно преобразился. Здесь появились «Упсала-цирк», ArtPlay, большой торговый центр Охта Молл, активизировалась жилая застройка… И все эти новые проекты так или иначе взаимодействуют с искусством — музей задает тенденцию гуманизации среды через уличное искусство. Кроме того, мы делаем свои проекты не только на своих музейных площадках, но и в районе и в сотрудничестве с жителями района. Совмещая масштабную арт-программу с ландшафтом индустриальной зоны района, мы предлагаем широкой публике переосмыслить отношения с местом, понять и почувствовать свою локальную идентичность и связь с этим местом, иначе посмотреть на привычные вещи — в том числе с помощью художников. Плюс локальные сообщества расширяют собственные досуговые сюжеты — теперь необязательно ехать в центр на выставку — у твоего дома кипит жизнь. Люди вовлекаются в проблематику своего района — и в итоге индустриальный район превращается в место силы, среда становится более развитой и комфортной.

А в Wynwood Walls в Майами я была, декоративненько. В США развитая экономика, такие сферы, как мода, дизайн, современное искусство и медиа там — это прибыльные индустрии. Ну и, конечно, когда появился модный район современного искусства, туда было кому подтянуться, разместить там свои офисы, студии, мастерские и магазины. Когда ты делаешь свой культурный проект в Майами, ты сильно заметнее на мировой сцене, чем из Красногвардейского района в Петербурге. Но Музей стрит-арта имеет свою уникальную локацию и концепцию, отличную от всех прочих стрит-арт-дистриктов по всему миру.

Кстати, в Санкт-Петербурге запущена программа новой культурной географии — чтобы перераспределить потоки туристов из традиционных центральных исторических точек. Нам пора сформировать новый современный облик города, и наш музей — ключевая локация на этой карте.